Потеря слуха у детей с очень низкой массой тела при рождении: современный обзор эпидемиологии и патофизиологии
Hearing loss in children with very low birth weight: current review of epidemiology and pathophysiology
Arch Dis Child Fetal Neonatal Ed. 2008 Nov; 93(6): F462–F468. doi: 10.1136/adc.2007.124214
PMCID: PMC3597102 NIHMSID: NIHMS447915 PMID: 18941031
Перевод Г.Е. Заика (26.10.2023)
ОНМТ – очень низкая масса тела при рождении
ОРИТН – отделениe интенсивной терапии новорожденных
ABR – auditory brainstem evoked response – слуховая реакция ствола мозга
AN – auditory nerve – слуховой нерв
BM – basilar membrane – базилярная мембрана
CMV – cytomegalovirus – цитомегаловирус
IHC – Inner hair cell – внутренние волосковые клетки
NICU – отделениe интенсивной терапии новорожденных
OAE – otoacoustic emission – отоакустическая эмиссия
OHC – outer hair cell – наружные волосковые клетки
SV – stria vascularis – сосудистые полосы
VLBW – very low birth weight – очень низкая масса тела при рождении
Связь между массой тела при рождении <1500 г (очень низкая масса тела при рождении (VLBW – very low birth weight – ОНМТ) и потерей слуха была признана давно. По мере того, как программы всеобщего скрининга слуха стали широко внедряться, а выживаемость детей с VLBW (ОНМТ) в современных отделениях интенсивной терапии увеличилась, мы стали значительно лучше понимать природу этой проблемы. Тем не менее, в нашей базе знаний существует множество пробелов. В этом обзоре описаны последние данные о потере слуха в популяции ОНМТ и разъяснен текущий уровень понимания физиологических основ, лежащих в основе слухового дефицита у этих пациентов. Хотя ОНМТ сама по себе не может оказывать серьезного влияния на слух, она обычно связана с множеством других факторов риска, которые могут изменить слух синергетическим образом. Таким образом, риск потери слуха значительно выше, чем у новорожденных в целом. Кроме того, важно проводить более полную аудиометрическую оценку, чем стандартный отоакустический эмиссионный скрининг, для младенцев, находящихся в отделении интенсивной терапии новорожденных, чтобы не пропустить потерю слуха из-за ретрокохлеарной патологии. Кроме того, дети с ОНМТ также подвержены повышенному риску прогрессирующей или отсроченной потери слуха, и поэтому после выписки из отделения интенсивной терапии новорожденных им следует продолжать регулярно проходить обследование слуха.
Выживаемость новорожденных с очень низкой массой тела при рождении VLBW (ОНМТ) значительно возросла за последние два десятилетия благодаря многочисленным улучшениям в акушерской и неонатальной помощи [1]. Несмотря на то, что рациональный подход к снижению риска развития тугоухости в этой популяции должен основываться на глубоком научном понимании патофизиологии, связь между ОНМТ и потерей слуха остается недостаточно изученной. Несмотря на то, что наша база знаний о причинах потери слуха в некоторой степени улучшилась, к сожалению, отсутствует глубокое понимание механизмов, лежащих в основе развития тугоухости у детей с VLBW (ОНМТ). Основным препятствием для изучения этих механизмов повреждения является то, что биопсия тканей внутреннего уха не может быть проведена пациентам, у которых начинает развиваться потеря слуха, поскольку это приведет к немедленной полной потере слуха. Кроме того, современные аудиометрические и рентгенологические исследования не дают достаточно подробной информации о тонких изменениях в слуховой системе. Таким образом, наиболее распространенной исследовательской стратегией для изучения нормальной физиологии внутреннего уха является использование животных моделей; тем не менее, существует несколько моделей потери слуха у детей с VLBW или с другими факторами риска потери слуха. В этом обзоре обобщена эпидемиология потери слуха у новорожденных с VLBW и обобщен современный уровень знаний о причинных факторах и патофизиологии слуховой системы.
Процесс нормального слуха человека требует правильного функционирования наружного уха, среднего уха, внутреннего уха (улитки) и восходящих путей ствола мозга (рис. 1A). Процесс слуха инициируется, когда волны звукового давления проходят по внешнему слуховому каналу и вибрируют барабанную перепонку. Цепочка слуховых косточек в пространстве среднего уха передает акустическую энергию улитке. В улитке есть три заполненные жидкостью камеры (рис. 1B). Scala tympani и scala vestibuli содержат перилимфу, жидкость, похожую на сыворотку, в которой преобладающим катионом является натрий. Эти перилимфатические компартменты находятся в электрической непрерывности с остальной частью тела, поэтому они находятся при напряжении 0 мВ. Scala media содержит эндолимфу, которая похожа на внутриклеточную жидкость в том, что преобладающим катионом является калий, а концентрация кальция также ниже, чем во внеклеточной жидкости. Важно отметить, что эндолимфатический компартмент электрически изолирован от других компартментов в том смысле, что эндокохлеарный потенциал составляет около +90 мВ в пределах scala media. Электрические и химические градиенты между эндолимфой и перилимфой питают улитку и поддерживаются сосудистыми полосами.
Кортиевый орган проходит продольно по длине улитки и содержит один ряд внутренних волосковых клеток и три ряда наружных волосковых клеток, которые находятся над эластичной базилярной мембраной. Продольные градации массы и жесткости базилярной мембраны создают региональные тонотопические различия в вибрационных свойствах и частотной чувствительности звука. Таким образом, базальный конец улитки реагирует на высокочастотные звуки, а апикальный конец – на низкочастотные. Апикальные поверхности волосковых клеток имеют стереоцилии, которые выполняют функцию преобразования механической акустической энергии в электрическую. Внутренние стереоцилии волосковых клеток находятся в близком приближении к вышележащей текториальной мембране, а внешние стереоцилии волосковых клеток прикреплены к ней. Когда волна звукового давления прикладывается стремечком к овальному окну у основания улитки, генерируется бегущая волна, которая максимально вибрирует базилярную мембрану в области, настроенной на частоту звукового раздражителя. Вертикальные движения базилярной и текториальной мембран создают силы сдвига, которые отклоняют стереоцилиарные пучки волосковых клеток.
рис 1.
Изгиб стереоцилий открывает механочувствительные каналы возле их кончиков и обеспечивает приток катионов из эндолимфы в волосковую клетку. Во внутренних волосковых клетках результирующая деполяризация запускает синаптическую нейротрансмиссию к афферентным слуховым нейронам. Напротив, наружные волосковые клетки генерируют уникальные силы, которые изменяют физические свойства кортиевского органа и приводят к частотно-селективному усилению реакции внутренних волосковых клеток [2]. Звуковая информация проходит через слуховой нерв к кохлеарному ядру и следует организованному пути вдоль нескольких ядер ствола мозга, в конечном итоге передавая сигнал в слуховую кору, которая находится в височной доле, примыкающей к сильвиевой борозде.
Скрининг слуха здоровых доношенных новорожденных чаще всего проводится путем измерения отоакустической эмиссии (OAEs – otoacoustic emissions). Тестирование OAE основано на концепции, согласно которой наружные волосковые клетки внутри улитки могут генерировать силу в ответ на входящие звуки. Стимулируя наружные волосковые клетки щелчком или двумя одновременными тонами немного разных частот, силы, создаваемые наружными волосковыми клетками, могут быть обнаружены с помощью микрофона в ушном канале в виде излучаемого звука, OAE. Поскольку при тестировании OAE оценивается способность наружных волосковых клеток воспринимать входящую звуковую волну и вырабатывать силу в ответ на нее, проверяется только кохлеарная функция (рис. 1A, шаг 2). Таким образом, проблемы с нейротрансмиссией от внутренних волосковых клеток к слуховому нерву, самому слуховому нерву или к восходящим слуховым путям ствола мозга не выявляются (рис. 1А, шаг 3). Тем не менее, тестирование на ОАЕ зависит от звуков, проходящих через слуховой проход и среднее ухо дважды. Входящий звук проходит в прямом направлении (рис. 1А, шаг 1), а излучаемый звук проходит в обратном направлении. Таким образом, любая патология слухового прохода или среднего уха окажет двойное влияние на результаты анализов. Поскольку выпот в среднем ухе поражает 20–30% новорожденных в отделении интенсивной терапии новорожденных (NICU) [3] частота неудач при скрининге на ОАE довольно высока. Однако распространенность выпота среднего уха у здоровых новорожденных составляет всего 3% [4]. Таким образом, тестирование на ОАE является наиболее распространенным скрининговым тестом для новорожденных в детских садах, поскольку оно не требует соблюдения пациентом режима лечения, является быстрым и может быть выполнено лаборантом, а не аудиологом.
Другим распространенным типом оценки слуха у новорожденных является слуховая реакция ствола мозга (ABR – auditory brainstem evoked response). Этот метод включает в себя измерение потенциалов электрического поля, генерируемых стволом мозга в ответ на стимуляцию улитки щелчком или коротким звуковым всплеском. Посторонние электрические шумы, не синхронизированные со стимулом, устраняются путем усреднения. Тестирование ABR является более комплексным, чем тестирование на ОАЕ, поскольку для получения нормального результата теста требуется нормальная функция среднего уха, улитки, слухового нерва и восходящих слуховых путей ствола мозга (рис. 1A, шаги 1, 2 и 3). Автоматизированные устройства для скрининга слуха ствола головного мозга в настоящее время используются для скрининга слуха во многих центрах. Эти устройства не требуют участия полностью обученного аудиолога для проведения теста и получения дихотомического результата, прохождения или направления (т.е. непрохождения) [5, 6], как тесты ОАE. Методы тестирования ABR и OAE дополняют друг друга в том смысле, что ребенок с аномальной функцией слухового нерва (слуховая невропатия) обычно имеет нормальные ОАE, но отсутствуют ABR [7]. В связи с этим в 2007 году Объединенный комитет по слуху младенцев обновил свою позицию, в которой рекомендовалось разработать отдельные протоколы скрининга для отделений интенсивной терапии новорожденных и яслей для здоровых детей [8]. В связи с более высокой распространенностью дисфункции слухового нерва у младенцев, госпитализированных в ОРИТН на срок более 5 дней, этим пациентам было рекомендовано пройти тестирование ABR в рамках процесса скрининга слуха, а не только тестирование на ОАE [8]. В отличие от этого, здоровые новорожденные могут быть обследованы только с помощью тестирования на ОАE.
ЭПИДЕМИОЛОГИЯ НЕОНАТАЛЬНОЙ ТУГОУХОСТИ
В общей популяции распространенность постоянных нарушений слуха (врожденных, прогрессирующих и приобретенных) у младенцев и детей раннего возраста в ранних исследованиях 1980-х и 1990-х годов варьировала от 0,1% до 0,2% [9–11]. Более поздние исследования подтвердили, что эта заболеваемость остается стабильной [12–18] (таблица 1). Тем не менее, отмечается снижение частоты нейросенсорной тугоухости среди выпускников NICU, если сравнивать показатели, опубликованные в более поздних отчетах (0,7–1,5%) [19–23] с показателями предыдущих десятилетий (2,1–17,5%) [24–28]. Это может быть связано с успешным профилактическим лечением факторов риска потери слуха, в том числе с более тихими технологиями, используемыми в отделениях интенсивной терапии новорожденных, улучшенным инфекционным контролем, улучшенным мониторингом добавок кислорода и регулярным измерением концентрации аминогликозидов в сыворотке крови.
Таблица 1. Частота врожденной нейросенсорной тугоухости в общей популяции
Таблица 2. Частота врожденной нейросенсорной тугоухости у детей с очень низкой массой тела при рождении
ABR – auditory brainstem evoked response – слуховой ответ ствола мозга
OAE – otoacoustic emission – отоакустическая эмиссия
К счастью, у большого процента пациентов с VLBW (ОНМТ), которые не прошли скрининг слуха на ОАE, при последующем тестировании ABR будет выявлена лишь легкая кондуктивная тугоухость из-за выпота из среднего уха. Несмотря на то, что выпот из среднего уха является важной причиной кондуктивной тугоухости у новорожденных и нуждается в лечении, большинство выпотов у новорожденных проходят спонтанно в течение нескольких недель после рождения [30]. Преобладающей проблемой в этом обзоре является нейросенсорная тугоухость, поскольку она, как правило, не улучшается со временем. Часто бывает трудно определить, прошел ли новорожденный из детского сада или отделения интенсивной терапии новорожденных (NICU – ОРИТН) скрининг слуха из-за кондуктивной или сенсоневральной тугоухости, и рекомендуется, чтобы эта оценка включала тщательное диагностическое тестирование ABR квалифицированным аудиологом вскоре после выписки из больницы [8].
В другом исследовании оценивалась распространенность нарушений слуха в когорте из 337 младенцев с VLBW, которые находились на лечении в отделении интенсивной терапии новорожденных и дожили до выписки, а также у 1205 здоровых новорожденных [31]. Частота неудачных результатов скринингового теста слуха ОАE составила 7,8% в контрольной группе и 12,4% у детей с VLBW. При последующем тестировании ABR через несколько недель после выписки только у 3% пациентов с VLBW была обнаружена потеря слуха. Потеря слуха была кондуктивной у 2,7% пациентов с VLBW (по сравнению с 0,06% здоровых новорожденных), а у одного пациента с VLBWТ (0,3% всех детей с VLBW) наблюдалась двусторонняя нейросенсорная тугоухость умеренной и тяжелой степени. В этом исследовании не было обнаружено статистически значимых различий в распространенности нейросенсорной тугоухости в группе VLBW (0,3%), группе NICU с более высоким весом (0,99%) и группе здорового ребенка (0,1%). Предостережения этого исследования заключаются в том, что около 30% популяции VLBW были маленькими для гестационного возраста, но не преждевременными, и, таким образом, эта когорта была неврологически более зрелой, чем в предыдущих исследованиях. Это может объяснить лучшие результаты скрининговых тестов слуха новорожденных. Кроме того, у 1,5% когорты VLBW было обнаружено аномальное удлинение латентности формы волны ABR, несмотря на нормальные слуховые пороги, что позволяет предположить, что, несмотря на то, что кохлеарная функция могла быть нормальной, могли иметь аномальные восходящие пути ствола мозга.
Наконец, проверка слуха была проведена у 2995 младенцев при рождении и в возрасте 8–12 месяцев [9]. У 535 новорожденных с VLBW в одиночку или в сочетании с другими факторами риска проверка слуха при рождении показала нормальный слух у 92%, преходящую потерю слуха у 7,8% и постоянную потерю слуха у 2%. При последующей аудиометрии в возрасте 8–12 месяцев процент детей с VLBW с постоянной потерей слуха не изменился.
ФАКТОРЫ РИСКА ПОТЕРИ СЛУХА В ОБЩЕЙ ПОПУЛЯЦИИ И ПОПУЛЯЦИИ НОВОРОЖДЕННЫХ С VLBW
В 1989 году, Epstein и Reilly [32] исследовали частоту известных факторов риска потери слуха среди всех детей, рожденных в США. Они обнаружили, что 10–12% всех детей имели, по крайней мере, один установленный фактор. Частота нейросенсорной тугоухости среди пациентов с одним или несколькими факторами риска составила 2–5%, что по меньшей мере в десять раз выше, чем в общей популяции детей. С 1973 по 1994 год Объединенный комитет США по слуху младенцев включил VLBW в список факторов риска потери слуха у новорожденных в четырех заявлениях о своей позиции. Тем не менее, в отчетах за 2000 и 2007 гг. VLBW не был конкретно указан в качестве фактора риска (вставка 1) [33]. Вместо этого перечислены другие факторы риска, обычно встречающиеся у новорожденных с VLBW. Это отражает растущее понимание того, что VLBW сам по себе, вероятно, не вызывает потерю слуха.
Врезка 1. Индикаторы риска, связанные с постоянной врожденной, отсроченной или прогрессирующей потерей слуха в детском возрасте [8] (*вызывают большую озабоченность при отсроченной потере слуха)
- Беспокойство лица, осуществляющего уход* в связи со слухом, речью, речью или задержкой развития.
- Семейный анамнез* необратимой потери слуха в детском возрасте.
- Интенсивная терапия новорожденных продолжительностью более 5 дней или любой из следующих видов лечения, независимо от продолжительности госпитализации: экстракорпоральная мембранная оксигенация*, искусственная вентиляция легких, воздействие ототоксических препаратов (гентамицин и тобрамицин) или петлевых диуретиков (фуросемид), а также гипербилирубинемия, требующая обменного переливания крови.
- внутриутробные инфекции, такие как цитомегаловирус*, герпес, краснуха, сифилис и токсоплазмоз.
- Черепно-лицевые аномалии, в том числе связанные с ушной раковиной, слуховым проходом, ушными бирками, ушными ямками и аномалиями височных костей.
- Физические признаки, такие как белый чуб, которые связаны с синдромом, который, как известно, включает нейросенсорную или постоянную кондуктивную тугоухость..
- Синдромы, связанные с потерей слуха или прогрессирующей или поздней потерей слуха*, такие как нейрофиброматоз, остеопетроз и синдром Ушера; другие часто выявляемые синдромы включают синдромы Ваарденбурга, Альпорта, Пендреда, Джервелла и Ланге-Нильсона (Waardenburg, Alport, Pendred и Jervell и Lange-Nielson).
- Нейродегенеративные расстройства*, такие как синдром Хантера (Hunter syndrome), или сенсомоторные невропатии, такие как атаксия Фридрейха (Friedreich ataxia) и синдром Шарко-Мари-Тута (Charcot–Marie–Tooth syndrome).
- Бактериологические положительные постнатальные инфекции, ассоциированные с нейросенсорной тугоухостью*, включая подтвержденный бактериальный и вирусный (особенно вирусы герпеса и ветряной оспы) менингит.
10. Химиотерапия.*
В крупном многоцентровом исследовании, проведенном в период с 1994 по 1996 гг., при поддержке NIH-спонсируемых (Национальных институтов здравоохранения) оценивались результаты скрининга слуха новорожденных на OAE и ABR, а также сообщалось о распространенности факторов риска потери слуха у новорожденных [34]. В общей сложности было обследовано 4478 выпускников отделений интенсивной терапии новорожденных, 353 здоровых ребенка с одним или несколькими факторами риска потери слуха, созданным Объединенным комитетом по слуху младенцев в 1994 году (в который входили VLBW), и 2348 здоровых детей без факторов риска [35]. Один фактор риска был обнаружен у 33,2% новорожденных в NICUs а два или более – у 26,2%. В популяции NICU наиболее распространенными факторами риска были использование аминогликозидов (44,4%), VLBW (17,8%), искусственная вентиляция легких более 5 дней (16,4%) и низкие баллы по шкале Апгар (13,9%).
МЕХАНИЗМЫ ПОТЕРИ СДУХА И ПРОБЕЛЫ В ИССЛЕДОВАНИЯХ
Существует множество различных известных причин потери слуха у новорожденных (обзор см. в Oghalai [36]). Считается, что генетические дефекты ответственны примерно за половину случаев и специально не обсуждаются в этом обзоре. Считается, что другие причины особенно важны для потери слуха у детей с VLBW. Аминогликозиды и петлевые диуретики уже давно признаны обладающими потенциалом ототоксичности, и строгие рекомендации по дозировке у новорожденных доступны в стандартных справочниках [38]. Другие факторы риска неонатальной тугоухости включают шумовое воздействие, гипербилирубинемию, цитомегаловирусную (CMV) инфекцию и гипоксию [39, 40].
Аминогликозидные антибиотики
Аминогликозиды могут быть лучшим или единственным антибиотиком выбора при определенных инфекциях. К сожалению, они также повреждают как улитковый, так и вестибулярный органы, хотя обычно они влияют на один больше, чем на другой. Двумя преимущественно вестибулотоксическими агентами являются гентамицин (наиболее широко используемый) и тобрамицин. Аминогликозидами, которые более селективны по отношению к улитке, являются неомицин, канамицин и амикацин. Эти агенты вызывают необратимую потерю слуха, вызывая гибель волосковых клеток (рис. 1A, шаг 2). Они блокируют ионные токи через механоэлектрические каналы трансдукции в стереоцилии [41] и поглощаются волосковыми клетками посредством апикального эндоцитоза. Считается, что они приводят к образованию свободных радикалов, что приводит к повреждению клеток реактивными веществами [42]. Повреждение волосковых клеток аминогликозидами первоначально влияет на высокочастотный слух и прогрессирует, вовлекая более низкие частоты. Текущие исследовательские усилия сосредоточены на снижении гибели волосковых клеток от свободных радикалов, индуцированных аминогликозидами, путем создания поглотителей свободных радикалов [44].
В целом, ототоксичность, по-видимому, коррелирует с продолжительностью лечения, повышенными пиковыми и минимальными концентрациями, одновременным петлевым диуретиками или ванкомицином, основными состояниями заболевания и предыдущим воздействием аминогликозидов. Пиковые и минимальные концентрации в сыворотке крови регулярно измеряются, и доза соответствующим образом корректируется для поддержания терапевтических концентраций в пределах безопасного диапазона. Исследования показали, что концентрации в перилимфе коррелируют с концентрациями в сыворотке крови у крыс [45] и человека [46]. Однако, несмотря на то, что высокие концентрации аминогликозидов вызывают почти повсеместное вестибулокохлеарное повреждение, у большинства пациентов с нейросенсорной тугоухостью после введения аминогликозидов никогда не наблюдались высокие концентрации препарата в сыворотке крови. Это может свидетельствовать о различной генетической восприимчивости к аминогликозидам, и, конечно, генетические мутации в митохондриальной DNA были выявлены в семьях с потерей слуха после введения низких доз аминогликозидов [47, 48]. Таким образом, мониторинг концентраций лекарственных средств может дать врачам, выписывающим рецепты, ложное чувство безопасности. Мониторинг и раннее выявление ототоксичности лучше всего проводить с помощью серийных тестов слуха, особенно ориентированных на высокочастотные реакции. В 1994 году комитет, состоящий из членов American Speech–Language–Hearing Association (Американской ассоциации речи, языка и слуха), представил рекомендации по мониторингу слуха у пациентов, получавших ототоксические препараты, включая первую проверку слуха до начала лекарственной терапии или в течение 72 часов после начала приема аминогликозидов и еженедельные последующие проверки слуха. К сожалению, эти тесты часто непрактичны или ненадежны для новорожденных в критическом состоянии с VLBW.
Как правило, доза 4 мг/кг гентамицина, вероятно, дает пиковую концентрацию препарата в желаемом диапазоне у новорожденных. Таким образом, некоторые авторы перестали регулярно проверять пиковые концентрации препарата в сыворотке крови, продолжая при этом проверять минимальные концентрации, что привело к уменьшению потребности в заборе крови. Еще одним относительно недавним достижением в использовании аминогликозидов стало их применение один раз в день. Такой режим более удобен и менее затратен. В двух недавних статьях мета-анализа, сравнивающих рандомизированные контролируемые исследования новорожденных с сепсисом, получавших гентамицин в режимах «один раз в день» и «несколько доз в день», было обнаружено, что он безопасен и эффективен, хотя у некоторых авторов все еще есть опасения по поводу ототоксичности, учитывая более высокие пиковые концентрации, достигаемые при использовании этих схем.55,56 Очевидно, что необходимы дальнейшие исследования для выяснения критических факторов, касающихся ототоксичности аминогликозидов, с целью разработки более совершенных стратегий мониторинга, которые позволят обеспечить максимальную дозировку препарата при минимизации связанных с ним рисков токсичности.
Петлевые диуретики
Петлевые диуретики вызывают потерю слуха, ингибируя транспорт ионов в васкулярной полосе, что уменьшает электрохимические градиенты, создающие эндокохлеарный потенциал (рис. 1A, шаг 2). Этот тип тугоухости является обратимым и, таким образом, представляет минимальное беспокойство при лечении новорожденных в критическом состоянии. Однако более важным является тот факт, что петлевые диуретики потенцируют скорость необратимой потери слуха, вызванной аминогликозидами.57 Механизм взаимодействия аминогликозида с петлевым диуретиком включает изменения в гематолабиринтном барьере, который облегчает поступление аминогликозидов в отсек эндолимфатической жидкости (обзор Ding et al. [58]). Кроме того, петлевые диуретики сами по себе редко могут вызывать необратимую потерю слуха у младенцев в отделении интенсивной терапии новорожденных по неизвестным механизмам [59]. Обычно используемое руководство по безопасному введению фуросемида или этакриновой кислоты составляет не более 2 мг/кг/доза каждые 12 ч. Однако недавнее исследование показало, что половина этой дозы связана с нейросенсорной тугоухостью у новорожденных с гипоксемией.60 Таким образом, существуют серьезные пробелы в нашем понимании патофизиологии потери слуха, вторичной по отношению к петлевым диуретикам.
Потеря слуха, вызванная шумом
Воздействие постоянного фонового шума, создаваемого современным оборудованием жизнеобеспечения в отделении интенсивной терапии новорожденных, может привести к потере слуха [61]. Начальным признаком является повреждение наружных волосковых клеток (рис. 1А, шаг 2). Это может произойти из-за того, что стереоцилии новорожденных прикреплены к текториальной мембране и, таким образом, могут быть легче перестимулированы. Теоретически, если вся остальная улитка продолжает функционировать нормально, это должно привести только к частичной потере слуха (,60 дБ) [2]. Тем не менее, многие исследования указывают на то, что шумовая травма также может привести к повреждению внутренних волосковых клеток, сосудистых полос, спиральных ганглиозных клеток и поддерживающих клеток. Недавние исследования показывают, что это может быть связано с образованием свободных радикалов. Поскольку волосковые клетки улитки человека не обладают способностью к регенерации, тяжелая акустическая травма или длительное воздействие шума могут привести к полной нейросенсорной тугоухости. Как и в случае с ототоксичностью аминогликозидов, текущие исследования сосредоточены на снижении повреждения свободными радикалами с помощью поглотителей [63]. Что еще более важно, профилактические усилия в области биоинженерии по-прежнему сосредоточены на снижении интенсивности шума, производимого машинами в отделении интенсивной терапии новорожденных.
Гипербилирубинемия
Гипербилирубинемия может вызывать селективное повреждение слуховых ядер ствола головного мозга, а также может повреждать слуховой нерв и спиральные ганглиозные клетки [64] (рис. 1A, шаг 3). Он делает это, вмешиваясь в внутриклеточный гомеостаз кальция нейронов [64]. Напротив, кортиевый орган и таламокортикальные слуховые пути, по-видимому, не подвержены влиянию билирубина. Клинически распространенной формой потери слуха, вызванной гипербилирубинемией, является слуховая нейропатия. Таким образом, скрининг ОАЕ является нормальным, но анализ ABR является аномальным. Это один из видов нейросенсорной тугоухости, которая иногда может спонтанно проходить, как правило, к 12-месячному возрасту.
У недоношенных новорожденных связь между гипербилирубинемией и потерей слуха значима и модулируется другими факторами риска. De Vries et al. [65] обнаружили, что среди недоношенных новорожденных с высокой концентрацией билирубина (14 мг/дл или выше) дети с массой тела при рождении ≤ 1500 г имеют более высокий риск глухоты, чем их здоровые сверстники с массой тела при рождении >1500 г. Кроме того, среди пациентов с высоким риском средняя продолжительность гипербилирубинемии была значительно больше у глухих детей, и у них, по-видимому, было большее количество ацидотических эпизодов при гипербилирубинемии.
У доношенных новорожденных с массой тела при рождении >2500 г) концентрация билирубина, необходимая для возникновения ототоксичности, остается менее ясной. В одном исследовании сравнивали слух у 99 доношенных новорожденных (0,37 недели гестации, масса тела при рождении >2500 г) с умеренной гипербилирубинемией (средняя максимальная концентрация 18,9 мг/дл), тяжелой гипербилирубинемией (средняя максимальная концентрация 21,7 мг/дл) и супербилирубинемией (средняя максимальная концентрация 26,9 мг/дл) при отсутствии врожденных или метаболических аномалий, асфиксии, сепсиса, менингита, или другие аномалии головного мозга [66]. В этом исследовании не было обнаружено различий в распространенности потери слуха при первоначальной или последующей оценке слуха между группами с разной концентрацией.
CMV (Цитомегаловирусная инфекция)
Хотя известно, что CMV вызывает изменения белого вещества в центральной нервной системе, он вызывает нейросенсорную тугоухость, поражая улитку (рис. 1A, шаг 2). К сожалению, его патофизиологические механизмы плохо изучены. Морская свинка является единственной известной животной моделью, в которой CMV может проникать через плацентарный барьер и инфицировать плод. Было обнаружено, что инъекция CMV 5-недельным беременным морским свинкам приводит к тяжелому лабиринтиту плода [68]. Иммуногистохимия выявила вирусную инфекцию эндотелиальных клеток, окружающих перилимфу, и спиральных ганглиозных клеток, но не в кортиевом органе. Потеря спиральных ганглиозных клеток может частично объяснить потерю слуха у этих пациентов. Клинически, однако, отсутствие ОАЕ указывает на кохлеарный механизм потери слуха у людей. Таким образом, модель морской свинки не обязательно репрезентативна для состояния человека, и это представляет собой серьезный пробел в исследованиях в этой области. С точки зрения использования тканей человека для изучения патофизиологии заболевания, наиболее очевидным методом является изучение архивных височных костей. Тем не менее, у маленьких детей, страдающих от врожденной ЦМВ-инфекции, наблюдается нехватка височных костей. В одном клиническом случае описывается потеря волосковых клеток улитки и атрофия предсердий по всей длине базилярной мембраны улитки в образце аутопсии 14-летней девочки с врожденной ЦМВ-инфекцией в анамнезе [69].
Гипоксия
Гипоксия тесно связана с потерей слуха. Адекватная оксигенация и перфузия необходимы для нормальной работы улитки [70, 71]. У новорожденных с гипоксией или асфиксией в первую очередь поражаются спиральные ганглиозные клетки [72] (рис. 1А, шаг 3). Более тяжелая гипоксия может привести к необратимому клеточному повреждению улитки, особенно наружных волосковых клеток и сосудистых стрий (рис. 1A, шаг 2). Тем не менее, не существует четкого порогового уровня гипоксии, определяющего точку, в которой слух находится под угрозой. Также существует определенная вариабельность в предрасположенности пациентов к развитию тугоухости после гипоксии. Причины этого неясны. В дополнение к эффектам гипоксии, младенцев с дыхательной недостаточностью часто лечат гипервентиляцией и/или подщелачиванием, что может еще больше снизить оксигенацию и перфузию улитки и слухового пути, что приводит к потере слуха [73]. Несмотря на то, что распространенность нейросенсорной тугоухости среди выпускников NICU составляет 1–3% [74], одно исследование показало, что >50% людей, перенесших тяжелую неонатальную дыхательную недостаточность, имели нейросенсорную тугоухость в возрасте 4 лет. У многих из этих пациентов потеря слуха начала развиваться только в возрасте 2–4 лет [76]. Патофизиология, лежащая в основе отсроченного характера потери слуха, неясна.
Кроме того, было обнаружено, что использование экстракорпоральной мембранной оксигенации увеличивает распространенность нейросенсорной тугоухости среди пациентов, перенесших NICU. У этих пациентов распространенность нейросенсорной тугоухости составляет от 3 до 26% [77, 78]. Fligor et al. [78] обнаружили, что среди детей, получивших экстракорпоральную мембранную оксигенацию, ~70% с потерей слуха имели прогрессирующее ухудшение. Кроме того, у 35% детей потеря слуха развилась отсроченной формой, что подтверждает необходимость тщательного мониторинга слуха на протяжении всего детства у этих пациентов.
ОТДАЛЕННЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ПОТЕРИ СЛУХА У ДЕТЕЙ С VLBW
Долгосрочные последствия потери слуха у новорожденных и младенцев в настоящее время хорошо известны. Стало очевидно, что нарушение слуха в раннем возрасте влияет на коммуникацию, когнитивные способности, поведение, социальное и эмоциональное развитие, академические результаты и более поздние профессиональные возможности. Кроме того, недавние исследования показывают, что потеря слуха может развиваться с задержкой, и неспособность диагностировать это состояние ставит детей в неблагоприятное положение в учебе. Fortnum et al. [82] сообщили, что распространенность необратимых нарушений слуха у детей продолжает расти до возраста 9 лет и может достигать 205 случаев на 100.000 населения в целом. Взаимосвязь между VLBW и прогрессирующей или отсроченной нейросенсорной тугоухостью остается малоизученной. На сегодняшний день имеется мало данных, связывающих массу тела при рождении с прогрессирующей потерей слуха (таблица 3).
Таблица 3. Распространенность нейросенсорной тугоухости у детей, родившихся с очень низкой массой тела при рождении
†Дополнительное нарушение центральной слуховой обработки у20/42 (47.6%).
В одном исследовании не было обнаружено существенных различий в частоте нарушений слуха между детьми с VLBW и детьми с нормальной массой тела при рождении в возрасте 14 лет. Тем не менее, в этом исследовании также измерялась центральная слуховая обработка и сообщалось, что у детей с VLBW была снижена способность вспоминать слуховую информацию, когда их память была перегружена длинными предложениями (2,6%). Это было связано с более низкими показателями IQ, чтения и правописания, а также с поведенческими трудностями, такими как антисоциальное поведение и чувство социальной отверженности. Другое исследование показало, что распространенность расстройства центральной слуховой обработки была еще выше у детей с VLBW, когда им было всего 8 лет (47,6%) [84]. Таким образом, реальное влияние VLBW на периферические и центральные аспекты слуха к моменту ранней взрослой жизни в настоящее время неизвестно. В заявлении Объединенного комитета по слуху младенцев от 2007 года четко указано, что «младенцы, прошедшие неонатальный скрининг, но имеющие фактор риска, должны пройти по крайней мере одну диагностическую аудиологическую оценку в возрасте от 24 до 30 месяцев» [8]. Тем не менее, эти исследования показывают, что могут присутствовать нарушения центральной слуховой обработки. К сожалению, эти проблемы могут быть пропущены при обычном аудиометрическом исследовании, которое, как правило, не оценивает центральную слуховую обработку.
ВЫВОДЫ
Распространенность неудачного скрининга слуха у новорожденных с VLBW значительно выше, чем у новорожденных с нормальной массой тела при рождении, поскольку у них наблюдается более высокая частота транзиторного накопления жидкости в среднем ухе и кондуктивной тугоухости. Эта временная потеря слуха обычно проходит в течение нескольких недель после выписки из больницы. Степень, в которой VLBW сама по себе увеличивает распространенность нейросенсорных нарушений слуха в раннем неонатальном периоде, остается неясной. Однако эти пациенты обычно подвергаются воздействию других факторов риска потери слуха, таких как ототоксические препараты, гипоксия и гипербилирубинемия, которые могут привести к ранней или отсроченной нейросенсорной тугоухости, а также к прогрессированию легкой нейросенсорной тугоухости спустя годы после выписки из больницы. Кроме того, наличие потери слуха в первые годы жизни может иметь дополнительные негативные последствия для центральной слуховой обработки и интеллектуального функционирования. Таким образом, долгосрочное тщательное наблюдение за потерей слуха и соответствующее аудиологическое лечение потери слуха у детей с VLBW, а также у детей с факторами риска потери слуха имеет важное значение.
Благодарности
Мы высоко ценим критические отзывы, предоставленные докторами Ann Stark, Robert Lasky и Robert Fanning по более ранним версиям статьи Художественное произведение Scott Weldon.
REFERENCES
1. Ehrenhaft PM, Wagner JL, Herdman RC. Changing prognosis for very low birth weight infants. Obstet Gynecol. 1989;74:528–535. [PubMed] [Google Scholar]
2. Oghalai JS. The cochlear amplifier: augmentation of the traveling wave within the inner ear. Curr Opin Otolaryngol Head Neck Surg. 2004;12:431–438. [PMC free article] [PubMed] [Google Scholar]
3. Balkany TJ, Downs MP, Jafek BW, et al. Otologic manifestations of Down’s syndrome. Surg Forum. 1978;29:582–585. [PubMed] [Google Scholar]
4. Doyle KJ, Kong YY, Strobel K, et al. Neonatal middle ear effusion predicts chronic otitis media with effusion. Otol Neurotol. 2004;25:318–322. [PubMed] [Google Scholar]
5. van Straaten HL, Tibosch CH, Dorrepaal C, et al. Efficacy of automated auditory brainstem response hearing screening in very preterm newborns. J Pediatr. 2001;138:674–678. [PubMed] [Google Scholar]
6. van Straaten HL, Hille ET, Kok JH, et al. Implementation of a nation-wide automated auditory brainstem response hearing screening programme in neonatal intensive care units. Acta Paediatr. 2003;92:332–338. [PubMed] [Google Scholar]
7. Berg AL, Spitzer JB, Towers HM, et al. Newborn hearing screening in the NICU: profile of failed auditory brainstem response/passed otoacoustic emission. Pediatrics. 2005;116:933–938. [Erratum in Pediatrics 2006;117:997.] [PubMed] [Google Scholar]
8. Hearing JCoI. Year 2007 position statement: principles and guidelines for early hearing detection and intervention programs. Pediatrics. 2007;120:989–1021. [PubMed] [Google Scholar]
9. Cone-Wesson B, Vohr BR, Sininger YS, et al. Identification of neonatal hearing impairment: infants with hearing loss. Ear Hear. 2000;21:488–507. [PubMed] [Google Scholar]
10. Parving A. Detection of the infant with congenital/early acquired hearing disability. Acta Otolaryngol Suppl. 1991;482:111–116. [discussion 7] [PubMed] [Google Scholar]
11. Davis A, Wood S. The epidemiology of childhood hearing impairment: factor relevant to planning of services. Br J Audiol. 1992;26:77–90. [PubMed] [Google Scholar]
12. Mehl AL, Thomson V. The Colorado newborn hearing screening project: 1992–1999: on the threshold of effective population-based universal newborn hearing screening. Pediatrics. 2002;109:E7. [See comment.] [PubMed] [Google Scholar]
13. Russ SA, Rickards F, Poulakis Z, et al. Six year effectiveness of a population based two tier infant hearing screening programme. Arch Dis Child. 2002;86:245–250. [PMC free article] [PubMed] [Google Scholar]
14. Prieve B, Dalzell L, Berg A, et al. The New York State universal newborn hearing screening demonstration project: outpatient outcome measures. Ear Hear. 2000;21:104–117. [See comment.] [PubMed] [Google Scholar]
15. Watkin PM, Baldwin M. Confirmation of deafness in infancy. Arch Dis Child. 1999;81:380–389. [PMC free article] [PubMed] [Google Scholar]
16. Wessex Universal Neonatal Hearing Screening Trial Group. Controlled trial of universal neonatal screening for early identification of permanent childhood hearing impairment. Lancet. 1998;352:1957–1964. [PubMed] [Google Scholar]
17. Maki-Torkko EM, Lindholm PK, Vayrynen MR, et al. Epidemiology of moderate to profound childhood hearing impairments in northern Finland. Any changes in ten years? Scand Audiol. 1998;27:95–103. [PubMed] [Google Scholar]
18. Van Naarden K, Decoufle P, Caldwell K. Prevalence and characteristics of children with serious hearing impairment in metropolitan Atlanta: 1991–1993. Pediatrics. 1999;103:570–575. [See comment.] [PubMed] [Google Scholar]
19. Smyth V, Scott J, Tudehope D. Auditory brainstem evoked response inter-peak latencies in very low birthweight infants. Int J Pediatr Otorhinolaryngol. 1988;16:69–76. [PubMed] [Google Scholar]
20. Veen S, Sassen ML, Schreuder AM, et al. Hearing loss in very preterm and very low birthweight infants at the age of 5 years in a nationwide cohort. Int J Pediatr Otorhinolaryngol. 1993;26:11–28. [PubMed] [Google Scholar]
21. Meyer C, Witte J, Hildmann A, et al. Neonatal screening for hearing disorders in infants at risk: incidence, risk factors, and follow-up. Pediatrics. 1999;104:900–904. [PubMed] [Google Scholar]
22. Perrott S, Dodds L, Vincer M. A population-based study of prognostic factors related to major disability in very preterm survivors. J Perinatol. 2003;23:111–116. [PubMed] [Google Scholar]
23. Oghalai JS, Chen L, Brennan ML, et al. Neonatal hearing loss in the indigent. The Laryngoscope. 2002;112:281–286. [PubMed] [Google Scholar]
24. Abramovich SJ, Gregory S, Slemick M, et al. Hearing loss in very low birthweight infants treated with neonatal intensive care. Arch Dis Child. 1979;54:421–426. [PMC free article] [PubMed] [Google Scholar]
25. Bergman I, Hirsch RP, Fria TJ, et al. Cause of hearing loss in the high-risk premature infant. J Pediatr. 1985;106:95–101. [PubMed] [Google Scholar]
26. Bradford BC, Baudin J, Conway MJ, et al. Identification of sensory neural hearing loss in very preterm infants by brainstem auditory evoked potentials. Arch Dis Child. 1985;60:105–109. [PMC free article] [PubMed] [Google Scholar]
27. Salamy A, Eldredge L, Tooley WH. Neonatal status and hearing loss in high-risk infants. J Pediatr. 1989;114:847–852. [PubMed] [Google Scholar]
28. Jiang ZD, Brosi DM, Wilkinson AR. Hearing impairment in preterm very low birthweight babies detected at term by brainstem auditory evoked responses. Acta Paediatr. 2001;90:1411–1415. [PubMed] [Google Scholar]
29. Korres S, Nikolopoulos TP, Komkotou V, et al. Newborn hearing screening: effectiveness, importance of high-risk factors, and characteristics of infants in the neonatal intensive care unit and well-baby nursery. Otol Neurotol. 2005;26:1186–1190. [PubMed] [Google Scholar]
30. Rosenfeld RM, Bluestone CD. Evidence-based otitis media. 2nd edn. Hamilton, Ont, Lewiston, NY: BC Decker; 2003. [Google Scholar]
31. Ari-Even Roth D, Hildesheimer M, Maayan-Metzger A, et al. Low prevalence of hearing impairment among very low birthweight infants as detected by universal neonatal hearing screening. Arch Dis Child Fetal Neonatal Ed. 2006;91:F257–F262. [PMC free article] [PubMed] [Google Scholar]
32. Epstein S, Reilly JS. Sensorineural hearing loss. Pediatr Clin North Am. 1989;36:1501–1520. [PubMed] [Google Scholar]
33. Joint Committee on Infant Hearing, American Academy of Audiology, American Academy of Pediatrics, American Speech-Language-Hearing Association, and Directors of Speech and Hearing Programs in State Health and Welfare Agencies. Year 2000 position statement: principles and guidelines for early hearing detection and intervention programs. Pediatrics. 2000;106:798–817. [PubMed] [Google Scholar]
34. Norton SJ, Gorga MP, Widen JE, et al. Identification of neonatal hearing impairment: summary and recommendations. Ear Hear. 2000;21:529–535. [PubMed] [Google Scholar]
35. Vohr BR, Widen JE, Cone-Wesson B, et al. Identification of neonatal hearing impairment: characteristics of infants in the neonatal intensive care unit and wellbaby nursery. Ear Hear. 2000;21:373–382. [PubMed] [Google Scholar]
36. Oghalai JS. Cochlear hearing loss. In: Jackler RK, Brackmann DE, editors. Neurotology. 2nd edn. Philadelphia: Mosby; 2005. pp. 589–606. [Google Scholar]
37. Steel KP, Kros CJ. A genetic approach to understanding auditory function. Nat Genet. 2001;27:143–149. [PubMed] [Google Scholar]
38. Young TE, Magnum OB. Neofax: a manual of drugs used in neonatal care. 20th edn. Thomson Healthcare; 2007. [Google Scholar]
39. Marlow ES, Hunt LP, Marlow N. Sensorineural hearing loss and prematurity. Arch Dis Child Fetal Neonatal Ed. 2000;82:F141–F144. [PMC free article] [PubMed] [Google Scholar]
40. Fanaroff JM, Wilson-Costello DE, Newman NS, et al. Treated hypotension is associated with neonatal morbidity and hearing loss in extremely low birth weight infants. Pediatrics. 2006;117:1131–1135. [PubMed] [Google Scholar]
41. Forge A, Schacht J. Aminoglycoside antibiotics. Audiol Neurootol. 2000;5:3–22. [PubMed] [Google Scholar]
42. Rotstein C, Mandell L. Clinical aminoglycoside ototoxicity. In: Roland PS, Rutka JA, editors. Ototoxicity. Hamilton, Ont: BC Decker; 2004. pp. 82–92. [Google Scholar]
43. Fausti SA, Henry JA, Helt WJ, et al. An individualized, sensitive frequency range for early detection of ototoxicity. Ear Hear. 1999;20:497–505. [PubMed] [Google Scholar]
44. Kawamoto K, Sha SH, Minoda R, et al. Antioxidant gene therapy can protect hearing and hair cells from ototoxicity. Mol Ther. 2004;9:173–181. [PubMed] [Google Scholar]
45. Becvarovski Z, Michaelides EM, Kartush JM, et al. Rapid elevation of gentamicin levels in the human labyrinth following intravenous administration. Laryngoscope. 2002;112:1163–1165. [PubMed] [Google Scholar]
46. Rizzi MD, Hirose K. Aminoglycoside ototoxicity. Curr Opin Otolaryngol Head Neck Surg. 2007;15:352–357. [PubMed] [Google Scholar]
47. Casano RA, Johnson DF, Bykhovskaya Y, et al. Inherited susceptibility to aminoglycoside ototoxicity: genetic heterogeneity and clinical implications. Am J Otolaryngol. 1999;20:151–156. [PubMed] [Google Scholar]
48. Guan MX. Molecular pathogenetic mechanism of maternally inherited deafness. Ann N Y Acad Sci. 2004;1011:259–271. [PubMed] [Google Scholar]
49. Stavroulaki P, Apostolopoulos N, Dinopoulou D, et al. Otoacoustic emissions: an approach for monitoring aminoglycoside induced ototoxicity in children. Int J Pediatr Otorhinolaryngol. 1999;50:177–184. [PubMed] [Google Scholar]
50. Fausti SA, Larson VD, Noffsinger D, et al. High-frequency audiometric monitoring strategies for early detection of ototoxicity. Ear Hear. 1994;15:232–239. [PubMed] [Google Scholar]
51. American Speech-Language-Hearing Association. Audiologic managment of individuals receiving cochleotoxic drug therapy. Guidelines for the audiologic management of individuals receiving cochleotoxic drug therapy. ASHA Supplement. 1994;36(Suppl 12):11–19. [Google Scholar]
52. Bajaj M, Palmer K. Gentamicin usage in newborns: an audit. Arch Dis Child. 2003;88:645. [comment] [PMC free article] [PubMed] [Google Scholar]
53. Rao SC, Ahmed M, Hagan R. One dose per day compared to multiple doses per day of gentamicin for treatment of suspected or proven sepsis in neonates. Cochrane Database Syst Rev. 2006;(1):CD005091. [PubMed] [Google Scholar]
54. Nestaas E, Bangstad HJ, Sandvik L, et al. Aminoglycoside extended interval dosing in neonates is safe and effective: a meta-analysis. Arch Dis Child Fetal Neonatal Ed. 2005;90:F294–F300. [See comment.] [PMC free article] [PubMed] [Google Scholar]
55. Best EJ, Palasanthiran P, Gazarian M. Extended-interval aminoglycosides in children: more guidance is needed. Pediatrics. 2005;115:827–828. author reply 8 [comment] [PubMed] [Google Scholar]
56. Loughnan PM. Single daily dose aminoglycosides in the neonatal period appear to be effective: but are they safe? Arch Dis Child Fetal Neonatal Ed. 2006;91:F156. [comment] [PMC free article] [PubMed] [Google Scholar]
57. Humes HD. Insights into ototoxicity. Analogies to nephrotoxicity. Ann N Y Acad Sci. 1999;884:15–18. [PubMed] [Google Scholar]
58. Ding D, McFadden SL, Browne RW, et al. Late dosing with ethacrynic acid can reduce gentamicin concentration in perilymph and protect cochlear hair cells. Hearing Res. 2003;185:90–96. [PubMed] [Google Scholar]
59. Brown DR, Watchko JF, Sabo D. Neonatal sensorineural hearing loss associated with furosemide: a case-control study. Dev Med Child Neurol. 1991;33:816–823. [PubMed] [Google Scholar]
60. Robertson CM, Tyebkhan JM, Peliowski A, et al. Ototoxic drugs and sensorineural hearing loss following severe neonatal respiratory failure. Acta Paediatr. 2006;95:214–223. [PubMed] [Google Scholar]
61. Williams AL, van Drongelen W, Lasky RE. Noise in contemporary neonatal intensive care. J Acoust Soc Am. 2007;121:2681–2690. [PubMed] [Google Scholar]
62. Le Prell CG, Yamashita D, Minami SB, et al. Mechanisms of noise-induced hearing loss indicate multiple methods of prevention. Hear Res. 2007;226:22–43. [PMC free article] [PubMed] [Google Scholar]
63. Kramer S, Dreisbach L, Lockwood J, et al. Efficacy of the antioxidant Nacetylcysteine (NAC) in protecting ears exposed to loud music. J Am Acad Audiol. 2006;17:265–278. [PubMed] [Google Scholar]
64. Shapiro SM, Nakamura H. Bilirubin and the auditory system. J Perinatol. 2001;21(Suppl 1):S52–S55. discussion S9-62. [PubMed] [Google Scholar]
65. De Vries LS, Lary S, Whitelaw AG, et al. Relationship of serum bilirubin levels and hearing impairment in newborn infants. Early Hum Dev. 1987;15:269–277. [PubMed] [Google Scholar]
66. Wong V, Chen WX, Wong KY. Short- and long-term outcome of severe neonatal nonhemolytic hyperbilirubinemia. J Child Neurol. 2006;21:309–315. [PubMed] [Google Scholar]
67. Schleiss MR. Nonprimate models of congenital cytomegalovirus (CMV) infection: gaining insight into pathogenesis and prevention of disease in newborns. ILAR J. 2006;47:65–72. [PubMed] [Google Scholar]
68. Katano H, Sato Y, Tsutsui Y, et al. Pathogenesis of cytomegalovirus-associated labyrinthitis in a guinea pig model. Microbes Infect. 2007;9:183–191. [PubMed] [Google Scholar]
69. Rarey KE, Davis LE. Temporal bone histopathology 14 years after cytomegalic inclusion disease: a case study. Laryngoscope. 1993;103:904–909. [PubMed] [Google Scholar]
70. Haupt H, Scheibe F, Ludwig C. Changes in cochlear oxygenation, microcirculation and auditory function during prolonged general hypoxia. Eur Arch Otorhinolaryngol. 1993;250:396–400. [PubMed] [Google Scholar]
71. Sohmer H, Freeman S, Malachi S. Multi-modality evoked potentials in hypoxaemia. Electroencephalogr Clin Neurophysiol. 1986;64:328–333. [PubMed] [Google Scholar]
72. Koyama S, Kaga K, Sakata H, et al. Pathological findings in the temporal bone of newborn infants with neonatal asphyxia. Acta Otolaryngol. 2005;125:1028–1032. [PubMed] [Google Scholar]
73. Rais-Bahrami K, Majd M, Veszelovszky E, et al. Use of furosemide and hearing loss in neonatal intensive care survivors. Am J Perinatol. 2004;21:329–332. [PubMed] [Google Scholar]
74. National Institutes of Health Consensus Development Conference Statement. Early identification of hearing impairment in infants and young children. Int J Pediatr Otorhinolaryngol. 1993;27:215–227. [PubMed] [Google Scholar]
75. Robertson CM, Tyebkhan JM, Hagler ME, et al. Late-onset, progressive sensorineural hearing loss after severe neonatal respiratory failure. Otol Neurotol. 2002;23:353–356. [PubMed] [Google Scholar]
76. Robertson CM, Tyebkhan JM, Peliowski A, et al. Ototoxic drugs and sensorineural hearing loss following severe neonatal respiratory failure. Acta Paediatr. 2006;95:214–223. [PubMed] [Google Scholar]
77. Lasky RE, Wiorek L, Becker TR. Hearing loss in survivors of neonatal extracorporeal membrane oxygenation (ECMO) therapy and high-frequency oscillatory (HFO) therapy. J Am Acad Audiol. 1998;9:47–58. [PubMed] [Google Scholar]
78. Fligor BJ, Neault MW, Mullen CH, et al. Factors associated with sensorineural hearing loss among survivors of extracorporeal membrane oxygenation therapy. Pediatrics. 2005;115:1519–1528. [PubMed] [Google Scholar]
79. Karchmer MA, Allen TE. The functional assessment of deaf and hard of hearing students. Am Ann Deaf. 1999;144:68–77. [PubMed] [Google Scholar]
80. Pierson SK, Caudle SE, Krull KR, et al. Cognition in children with sensorineural hearing loss: etiologic considerations. Laryngoscope. 2007;117:1661–1665. [PMC free article] [PubMed] [Google Scholar]
81. Kushalnagar P, Krull K, Hannay J, et al. Intelligence, parental depression, and behavior adaptability in deaf children being considered for cochlear implantation. J Deaf Stud Deaf Educ. 2007;12:335–349. [PubMed] [Google Scholar]
82. Fortnum HM, Summerfield AQ, Marshall DH, et al. Prevalence of permanent childhood hearing impairment in the United Kingdom and implications for universal neonatal hearing screening: questionnaire based ascertainment study. BMJ. 2001;323:536–540. [PMC free article] [PubMed] [Google Scholar]
83. Davis NM, Doyle LW, Ford GW, et al. Auditory function at 14 years of age of verylow- birthweight. Dev Med Child Neurol. 2001;43:191–196. [PubMed] [Google Scholar]
84. Doyle LW, Keir E, Kitchen WH, et al. Audiologic assessment of extremely low birth weight infants: a preliminary report. Pediatrics. 1992;90:744–749. [PubMed] [Google Scholar]
